Я — человек читающий. В том числе современную литературу. Конечно, у нынешнего писательского цеха «вес» пожиже. С позапрошлым веком не сравнить. Однако это тема отдельного разговора. Почему каждый день хотя бы на полчасика беру в руки книгу? Даже в самом плохом романе есть тень движения, тенденций, характеров, того, что Александр Куприн назвал рекой жизни. Очень хочется по ней плыть, а не отстранённо сидеть на берегу.
Вопреки мощному пессимистичному хору насчёт исчезновения книги из жизни сегодняшнего обывателя и не дружбы с ней молодого поколения скажу — серьёзных читателей и во времена СССР было немного. Когда я студенткой сдавала зарубежку, перед аудиторией нередко останавливали молящие глаза однокурсников: «Расскажи хотя бы по верхам, что там произошло в «Терезе Дескейру», а заодно и по «Будденброкам» пройдись». На днях вернулась из отпуска. На пляже подсела дама одного со мной возраста, вежливо поинтересовалась: «Что читаете?». Я показала обложку «Смерти героя» Олдингтона. «Не знаю», — пожала она плечами. А это был кумир моего (и её) поколения. Так что массовости в нашем деле не было и нет.
Но небольшая территория нашему брату принадлежит. Книжные лавки, клубы, литературные кафе и, конечно, библиотеки. Я выбираюсь нечасто, зато густо. Такое счастье рассказать в до тончайших нюансов видящие слово глаза, что роман Майи Кучерской «Тётя Мотя» — та же «Шагреневая кожа» на новый лад. Героиня жила, мечтала о любви, семье, сыне по имени Тёплый. И Господь всё это дал. Волнуйся, впитывай, дыши. Какое там! Уже через тройку лет поманили жирный затылок модного публициста, пиджак из тонкого льна, поволока во взгляде и умение вычурно нанизывать метафоры на журналистскую ось. И мир, конечно, рухнул. А с третьего ряда по плотному воздуху плывут обрывки дискуссии о 190-летнем патриархе. «Лев Толстой относился к народу как… как Вронский к Фру-Фру», — горячится кто-то из доморощенных критиков. «Нет, ну это же трансцедентальная апперцепция», — заводит собеседника визави. И понеслось!
И вот на это «понеслось», на очень скромное и тонкое пространство, в котором как рыба в воде чувствуют себя очень и очень немногие (и, может быть, это правильно!) предъявил права цех, штампующий пошлость самой низкой пробы. В Российской государственной библиотеке, до сих пор по-старому именуемой «Ленинкой», прошёл показ одежды итальянской марки Ermanno Scervino. В зале № 3 с сакральными конторками и настольными лампами под зелёным стеклом, где десятилетиями вызревали рефераты, дипломные работы, диссертации, научные статьи — жрали омаров, пили коньяк, сыпали матерком гороховые чучела — подряхлевшие мальчики в петушиных рубашечках-брючках и разнокалиберные «дивы», готовые демонстрировать свои «подтыкнутые» латексом прелести на страницах любого журнала, лишь бы позвали! Одна из таких мадам, сменившая два десятка мужей, амёбная, бездарная до жути, вечно скалящаяся непонятно по какому поводу, взгромоздилась на стол «Ленинки» и попозировала перед фотообъективом, оголив дряблеющие плечики.
Я смотрела заснятый встроенной камерой мобильника шабаш, онемев от ужаса. Ладно, вся эта шелупонь заполонила федеральные каналы, где она публично выясняет, кто с кем спал и кого от кого родил, осела в старинных особняках, устроив там дома сомнительных мод, превратила ранее уважаемые издания в жёлтую прессу. Но просочиться в главную библиотеку страны — это слишком.
Факт беспрецедентный. Однако молчит министр культуры. Не возмущаются общественные авторитеты. Шелестит жалким лепетом директор РГБ. Называющий женский пол «тёлками» якобы писатель Сергей Минаев редкие попытки осуждения оседлавшей стол мадам охарактеризовал как ханжество. Некая светская дама Полина Киценко в восторге от новаторства организатора вечеринки Михаила Куснировича. «Михаил Эрнестович всегда выбирает самые крутые локации и невероятно продюсирует все свои ивенты (…). У него есть талант дефлорировать локации для того, чтобы сделать что-то, чего ещё не было. Он всегда новатор!» — пишет она на своей странице в «Фейсбуке». В этом хоре, конечно, не хватает очень востребованного (буквально нарасхват!) театрального режиссёра, у которого Анна Каренина произносит драматичные монологи, сидя на унитазе, а Раневская является зрителю в корсете и подтяжках, удерживающих ажурные чулки. И не менее актуального художника, залакировавшего человеческие испражнения, уложившего дерьмо в инсталляцию и собирающего хвалебные отклики от коллег-галеристов и «продвинутой» публики.
Честное слово, скоро нормальному человеку некуда будет податься. В храме резвятся голые шалавы, в главной библиотеке страны — живущая желудком тусовка, в театрах — танцующие чечётку на головах Чехова, Островского, Гоголя постановщики-новаторы. Возможно, речь идёт о случайном совпадении, но в эти же дни из Екатеринбурга пришла новость, что тамошней школьнице не продали сборники стихотворений поэтов Сергея Есенина, Владимира Маяковского и Иосифа Бродского в трёх книжных магазинах. Продавцы объяснили отказ тем, что девушка несовершеннолетняя, а на книгах была наклеена маркировка с возрастным ограничением 18+. Понимаете? Впавшего в маразм 90-летнего актёра, выказывающего охоту стряпать детей и подбирающего в качестве сексуальных партнёрш 25-летних девиц, в прайм-тайм по телевизору показывать можно. А Бродского до 18 лет читать — ни-ни. Куда катится мир?
Ирина ИВАНЧЕНКО