Взгляд ученого ...
Опубликовано: Понкин И.В. Теория публичного управления: Учебник для магистратуры и программ Master of Public Administration / Предисловие д.ю.н., проф. А.Б. Зеленцова / Институт государственной службы и управления РАНХиГС при Президенте РФ. - М.: Буки Веди, 2017. - 728 с. http://state-religion.ru/index.php?p=post&id=57
Можно быть в войне, не воюя явно.
Е.Э. Месснер, выдающийся деятель военной культуры Русского зарубежья
Мы получили время и пространство, чтобы выиграть холодную войну, ни разу не выстрелив в советских солдат.
Барак Обама, 05.08.2015
Абрис вопроса
В Доктрине информационной безопасности Украины, утверждённой Указом Президента Украины от 25.02.2017 № 47/2017[1] заявлено, что будто бы Россия ныне ведёт против Украины «гибридную войну» (первое же предложение названного документа, а также первое предложение второго раздела), хотя, в действительности, именно Россия и Украина явились жертвами гибридных войн, развязанных США, Великобританией и ещё рядом государств.
Обвинения в адрес России в проведении ею гибридных войн не имеют под собой оснований и базируются на грубом и явном искажении причинно-следственных связей, хронологии событий и фактической стороны дел.
В документе Совета Федерации от 14.06.2017 [2] рекомендовалось «Министерству иностранных дел Российской Федерации во взаимодействии с профильными федеральными органами исполнительной власти и средствами массовой информации, занимающимися иновещанием, рассмотреть вопрос о целесообразности инициирования разработки и принятия международных документов, направленных на укрепление принципа невмешательства во внутренние дела суверенных государств, в том числе на противодействие негативным тенденциям в современных международных отношениях ("гибридные" войны, использование "мягкой силы" в ущерб государственному суверенитету, экстерриториальность действия национального законодательства и другое)».
В современной научной литературе достаточно часто акцентируется повышенная эффективность гибридной войны в сравнении с иными формами и методами агрессивных враждебных действий.
По мнению ряда авторов, именно гибридную войну сегодня отличают более высокая боевая эффективность и разрушительность (в том числе, как следствие, - смертоносность)[3].
Актуализируется вопрос об уточнении содержания понятия «гибридная война» (франц. - «la guerre hybride»; англ. - «hybrid warfare»; испан. - «guerra híbrida»).
Несмотря на относительно широкое использование сегодня термина «гибридная война» (применяемого для отграничения таковой от других форм ведения войны), не существует универсального общепринятого определения термина «гибридная война», нет единого подхода к его пониманию и интерпретации.
Тем не менее, как отмечает Михай Марсел Неаг, именно с учётом концепции гибридной войны некоторыми государствами были пересмотрены доктрины и стратегии военной, информационной и общей безопасности[4].
Нельзя недооценивать потенциал и феномен гибридных войн, поскольку именно гибридные войны разрушили Российскую Империю (в сочетании с условиями Первой мировой войны) и, позже, СССР. Риторические конструкты, типа «они сами разрушились», мы не рассматриваем в силу их лишённости смысла.
Сложности исчерпывающе точного определения понятия гибридной войны
Согласно С.Ф. Ударцеву, «современная системная гибридная по месту столкновения война, охватывающая как виртуальную, так и обычную реальность, может превратить войну и противодействие сил в разных сферах - военной, научно-технической, технологической, идеологической, информационной, финансовой и экономической в постоянный процесс. Это размывает относительную грань между миром и подобной диверсифицированной войной. Современная гибридная война и многоплановое столкновение мощи государств в разной форме может происходить в условиях относительного мира и сравнительно устойчивого, хотя периодически и чрезмерно напрягаемого международного права в отдельных точках его системы»[5].
Как отмечают Иво Пикнер и Самуэль Жилинчик, чтобы понять, что именно подразумевается под термином «гибридная война», необходимо взглянуть на войну с точки зрения выделения её иерархических уровней вообще. Так, на уровне стратегии любая война может быть рассмотрена как гибридная, поскольку государство использует все доступные инструменты и методы (включая невоенные) для достижения своих политических целей; на этом уровне война всегда интерактивна, обе стороны стремятся сломить волю противника к сопротивлению. Истинно же гибридной война становится на нижних уровнях её ведения, непосредственно в области военных действий. На таком уровне ведение гибридной войны означает сочетание операций, различающихся по своим характеристикам, но организуемых для достижения какой-либо военной цели. Ведение гибридной войны на тактическом уровне означает, что применение систем вооружений способно достигать непропорционально значимых стратегических последствий[6].
Концепт гибридной войны охватывает различные подходы, направленные одновременно на сокращение и увеличение продолжительности конфликтов, и это является серьёзной аналитической слабостью данного концепта и затрудняет его практическое применение, поскольку в таком случае не могут быть необходимо чётко определены и обозначены параметры планирования и достижения успеха[7].
Кроме того, возникают существенные сложности в отграничении рассматриваемого понятия от связанных или пересекающихся с ним понятий - «неконвенциональная война» (война, когда стороны не ведут явных и непрерывных боевых действий), «асимметричная война» (война, при наличии в военных потенциалах противоборствующих сторон значительных дисбалансов и/или при применении противоборствующими сторонами кардинально различных стратегий и тактик), «тайная война», «необъявленная война», «неявная война», «неклассическая война», «холодная война».
Любая война в прошлом являлась комбинированной, сочетая классические военные действия с подрывными действиями, заказными убийствами политических лидеров и военачальников, террористическими актами, с пропагандой и дезинформацией, массированной ложью и нагнетанием истерии. Тайные войны так же имеют длинную историю.
Гибридная война - это явно и очевидно война неклассическая и комбинированная. И это война - во многом неявная, тайная. Но гибридная война лишь обладает этими характеристиками наряду с другими чертами, много более существенными для отграничения гибридной войны от всех прочих видов и форм войн. Прежде всего, следует разграничивать понятия гибридной войны и классической войны с задействованием военной силы (пусть и со множеством вспомогательных инструментов невоенного характера).
Содержание понятия и концепта гибридной войны
Ниже будут рассмотрены некоторые известные подходы к определению понятия гибридной войны.
Как указывает Мирослав Банасик, под термином «гибридная война» может подразумеваться как специфическая военная стратегия, так и современная гибридная модель войны[8].
По словам генерального секретаря НАТО Йенса Столтенберга, «гибридная война стремится использовать любую слабость... Гибрид - это сокращение времени предупреждения. Речь идёт об обмане. Речь идёт о смеси военных и невоенных средств»[9].
По мнению Тимоти МакКаллоха и Ричарда Джонсона, гибридную войну можно определить как форму войны, в которой один из противников основывает свои силы на комбинации всех доступных ему средств, как традиционных, так и нетрадиционных, в уникальном культурном контексте для создания специального синергетического негативного воздействия против другого противника[10].
По мнению Беттины Ренц и Ханны Смит, «гибридная война» - это не стратегия сама по себе, а лишь определённый оперативный подход, реализация которого может быть успешной только в том случае, если учитываются значимые обстоятельства каждого конкретного конфликта[11].
Петри Хуовинен описывает гибридную войну как задействование совокупностей стандартного военного потенциала, повстанческих движений, терроризма, партизанской войны, организованной преступности, кибервойны и передовых военных технологий. Гибридная война может предполагать нарушение международного гуманитарного права[12]. В большинстве случаев так и происходит.
Гибридную войну необходимо отделять от так называемой сложной войны, которая характеризуется значительной степенью координации между отдельными традиционными и нетрадиционными силами в конфликтах. В гибридной войне операционное слияние традиционных и нетрадиционных методов и возможностей является ещё более комплексным, характеризуется одновременным применением[13].
Согласно нашей авторской дефиниции, гибридная война - это концепт (идеология, логика, философия, а равно соответствующие стратегия, тактика и форма) агрессивных враждебных действий государства-актора (преимущественно - без классического открытого применения военной силы, без военного вторжения, хотя и возможно - с сохранением и артикулированием военной угрозы), направленных на подавление, ослабление, дестабилизацию и/или уничтожение государства-жертвы, перехват управления в нём (перевод под внешнее управление) или создание временного безвластья в нём, разрушение его суверенитета и публичного порядка, нанесение ему существенного урона в живой силе, экологии, в военно-промышленном или культурно-мировоззренческом потенциале, духовном состоянии людских ресурсов и т.д., [концепт] характеризующийся:
- неявностью агрессии (интервенции, нападения), преимущественно её тайным характером (с обеспечением возможностей правдоподобного отрицания своей вовлечённости в конфликт, своего участия в его развязывании, провоцировании или стимулировании);
- многофазностью и темпоральной неравномерностью агрессии (включает фазы затухания, новой активизации и т.д.);
- мультимодальностью (ведётся разными способами), многовариантностью и поли-нюансной и сложной комбинаторностью подходов в скоординированном сочетании весьма разнообразных сил и средств агрессии, направляемых на достижение таких целей и обеспечивающих синергетические и кумулятивные эффекты (гибридные войны сегодня интегрируют мощности и возможности кибернетических, юридических войн, информационных войн, дипломатических войн, торговых и финансово-экономических войн; сегодня фиксируется тенденция повышения доминирования кибернетических и юридических войн, а информационные войны всё больше становятся средством их обеспечения);
- спектральностью (существенной многовариантностью) одновременно или разнесённо по времени, параллельно или последовательно ставящихся многопорядковых и высоко-нюансированных целей, характеризуемых динамическим многообразием в рамках конкурирующих сценариев;
- преимущественно преэмптивностью[14], массированными дерзостью и ложью (дезинформацией, в том числе - ложной экстрапунитивностью, то есть перекладыванием вины на других), гипертрофированной наглостью (отражаемой понятием «шуцпа» в одном из его семантических значений);
- выраженными динамическими асимметричностями и анизотропностью[15] в структурах фронтов агрессии; поли-пространственностью и многовекторностью (в разных сферах, на разных уровнях, по разным направлениям);
- полисубъектностью (реализуются как государствами, так и различными негосударственными акторами) и применением децентрализованных полицентрических (мультиузловых, в том числе - сетевых) структур.
Гибридность войны может иметь место (и обоснование маркировки как обладающей таким характером) по разным основаниям: пространственному (месту или сфере боестолкновения или агрессии), инструментальному, субъектно-объектному, телеологическому (целевому), а также по характеру угроз.
Основные причины привлекательности концепта гибридной войны заключается (для того государства-актора, от которого она реально исходит, которое её инициирует и проводит) в следующем:
- весьма сложно достоверно и подтверждаемо точно установить исходный (изначальный) источник (актора, заказчика) агрессивных действий, реализуемых в рамках концепта гибридной войны (в значительном числе случаев невозможно приписать ведение гибридной войны какому-либо конкретному государству как актору), поэтому такие действия могут применяться (и применяются) в ситуациях, когда более открытые действия исключаются по тем или иным причинам (например, при наличии риска прямого массированного военного удара в ответ на гибридную агрессию);
- инструменты гибридной войны могут быть применены как государствами, так и негосударственными субъектами (зачастую реализуются как раз и государствами, и негосударственными сетевыми субъектами одновременно), что так же размывает возможности чёткой идентификации актора (виновника, агрессора);
- особенности гибридной войны обусловливают возможность правдоподобного отрицания своей вовлечённости в конфликт и, соответственно, высокую вероятность остаться актору безнаказанным, затрудняет привлечение актора к ответственности и применение ответных мер государством-жертвой, против которого ведётся гибридная война, или его союзниками;
- государству-жертве весьма сложно прогнозировать последующие действия актора (акторов) в рамках гибридной войны и защищаться от них.
История концепта гибридной войны
Беттина Ренц и Ханна Смит отмечают, что в контексте истории развития военно-стратегической мысли концепция гибридной войны является лишь одной из многих концепций, направленных на выработку новой формулы, позволяющей выиграть войну[16].
Термин «гибридная война» получил популярность и вошёл в оборот не позднее 2005 года и впоследствии был использован для описания стратегии, в частности, использовавшейся группировкой «Хезболла» в 2006 году на войне в Ливане. С тех пор термин «гибридная война» доминирует в дискурсе о современной войне и её будущем[17].
При этом ведение гибридной войны, само по себе, обладает действительно длинной историей: ещё в Древнем Риме применялись гибридные силы регулярных войсковых частей, преступных банд, нерегулярных вооружённых формирований[18].
По словам генерального секретаря НАТО Йенса Столтенберга, «гибридная война не является чем-то новым, она столь же стара, как и троянский конь»[19].
Согласно Фрэнку Хоффману, сочетание традиционных и нетрадиционных возможностей и сил, оперативно или тактически интегрированных, является сложной задачей, но отнюдь не новой и не уникальной[20].
Как обоснованно указывают Ева Хантер и Пирет Перник, гибридная война, сама по себе, не является новым феноменом, однако многие используемые в её рамках технологии создают новые проблемы, в частности речь идёт о кибер-угрозах[21].
Хотя, как уже было отмечено, гибридные войны уже неоднократно имели место в истории человечества, вместе с тем, к сожалению, именно за гибридными войнами будущее.
Инструменты и методы ведения гибридной войны
Согласно Маргарет Бонд, гибридная война предусматривает применение всеобъемлющего и высоко-нюансированного разнообразия военных действий, ресурсов, программ[22].
Гибридная война не сводится к использованию традиционного набора инструментов, а предполагает использование всего спектра мер и механизмов современной войны[23]. Существует популярная точка зрения, согласно которой гибридная война, в основном, означает использование современных технологий, в особенности - связанных с кибер-пространством, однако необходимо учитывать, что такие технические средства используются именно для достижения определённого стратегического результата[24].
Гибридная война может охватывать все три уровня (тактический, оперативно-тактический и стратегический уровни), вестись на всех них или на каком-то конкретном[25]. Отсюда - специфика наборов применяемых инструментариев.
Ведение гибридной войны предполагает использование акторами (государственными и негосударственными) всех доступных кибернетических, юридических, международно-дипломатических, информационных, финансово-экономических и других инструментов для достижения своих целей (геополитических, экономических, политико-идеологических, религиозно-идеологических и др.).
В рамках гибридной войны могут быть задействованы: контрабанда, нарко-экспансия, терроризм, незаконный оборот оружия и боеприпасов, помощь преступным группировкам и содействие созданию острой криминальной обстановки, создание, поддержка и обеспечение повстанческих группировок.
Как пишет А.Н. Песков, «главная задача террористов любого уровня, национального или международного, состоит в том, чтобы путём совершения террористических актов (взрывов, поджогов, убийств заложников, мирных граждан и т.п.) устрашить общество и оказать давление на органы власти или международные организации для реализации своих политических и иных требований»[26].
Нередко составной частью арсенала гибридной войны являются методы асимметричного реагирования, инструменты психологической войны и «мягкой силы»[27], включая постоянное манипулирование политическим и идеологическим конфликтом и проч.
В перспективе возможно нарастание вероятности задействования в рамках гибридных войн инструментов биологических и климатических войн.
Разрушительное воздействие инструментов гибридной войны многократно увеличивается за счёт мультипликативного и кумулятивного эффектов от их сочетания.
Ярчайшим примером может быть обозначена гибридная война, развязанная ныне против Российской Федерации и реализуемая по следующим направлениям:
- санкционная и, в целом, экономическая война против России;
- война против российского спорта в 2015-2017 гг.[28];
- война против российской культуры (разрушение «изнутри»);
- постоянный, систематический «беспокоящий огонь» в форме регулярного резонансного возбуждения религиозной и национальной ненависти и вражды, провоцирования межнациональных и межрелигиозных конфликтов (провокационные фильмы, спектакли, выставки и перформансы)[29];
- реализуемый рядом иностранных и международных организаций комплекс мероприятий, направленных на разрушение российского института семьи, в целом российских духовно-нравственных устоев;
- создание США колонн и групп влияния посредством агрессивного импорта (поставки и навязывания), политического и финансового протежирования и обеспечения радикальных асоциальных религиозных сект (имеющих местом происхождения территорию США), иных организаций.
Понятие гибридной угрозы
Одним из элементов концепта гибридной войны является понятие гибридной угрозы, поэтому представляется целесообразным остановиться на этом вопросе.
Содержание понятия «гибридная угроза» весьма затруднительно исчерпывающим образом идентифицирующее определить. Не существует консенсуса и относительно природы такой угрозы.
Фрэнк Хоффман отмечает, что под гибридной войной чаще всего понимается создание уникальных комбинированных угроз, непосредственно направленных на уязвимые места конкретного противника, применение различных многовариантных форм ведения войны[30].
Михай Марсел Неаг пишет, что гибридная угроза - это сложный комплекс различных действий, который характеризуется децентрализованным руководством, одновременно реализуемыми мерами военного и невоенного характера, сочетанием угроз террористических акций и разрушительных преступных методов, с учётом комплексных условий окружающей среды, времени и пространства для принятия наиболее подходящего решения в конкретной ситуации[31].
Как указывают Майкл Ааронсон, Сверре Дьессен, Ив де Кермабон и др., гибридная угроза - это обобщающее понятие, охватывающее широкий спектр существующих проблем, к которым, в числе прочих, могут быть отнесены: [неконтролируемая потоковая] миграция, пиратство, коррупция, этнические конфликты и т.д. При этом гибридная угроза представляет собой бо́льшее, нежели просто сумму её составных элементов, нежели просто объединение существующих вызовов безопасности. Это обусловлено взаимосвязанностью и интерсекциональностью составных элементов гибридной угрозы, сложным и взаимозависимым характером деятельности, необходимой для противодействия таким угрозам, многообразием ключевых заинтересованных сторон и динамичной международной обстановкой, в которой традиционные военные решения могут быть не только не самыми лучшими, но и даже не ключевыми[32].
Существует также понятие гибридных сил.
По мнению Тимоти МакКаллоха и Ричарда Джонсона, исторически сложившийся подход к ведению и пониманию гибридной войны позволяет выделить следующие её особенности:
- состав, способности и воздействие гибридных сил уникально для конкретного контекста (временны́х, географических, социально-культурных и исторических условий конфликта);
- в рамках гибридной силы существует определённая идеология, неразрывно связанная со стратегическим контекстом и основанная на социально-культурной, религиозной идентичности гибридной силы; такая идеология, создающая основу для организации гибридной силы, служит для перераспределения существующих правил в конкретном стратегическом контексте;
- гибридные силы обладают ме́ньшим традиционным военным потенциалом по сравнению со своим противником и поэтому вынуждены искать способ компенсировать это очевидное преимущество;
- гибридные силы содержат как традиционные, так и нетрадиционные элементы, включая военные и невоенные, «партизанские» технологии, а также использование террористических приёмов, что в комплексе обусловливает асимметричное преимущество гибридных сил;
- гибридные силы во многом опираются на оборонительные стратегии, которые могут включать в себя и наступательные элементы[33].
Способы защиты от гибридной войны
Специфика источника угрозы гибридной войны предопределяет специфику методов и инструментов защиты от неё.
Каспарс Галкинс выделяет следующие категории государств, которые охотно используют методы ведения гибридной войны:
- несостоятельные государства (благодаря последствиям глобализации и развития коммуникаций, которые в настоящее время позволяют «зоне хаоса» не быть изолированной от окружающего мира, а также в силу того, что несостоятельное государство может заниматься целым рядом направлений деятельности, которые в совокупности могут составлять гибридную угрозу: предоставление убежища террористам, производство наркотиков, контрабанда оружия и т.д.);
- растущие глобальные державы, амбициозные государства, политическая, экономическая и частично военная мощь которых увеличилась за последнее десятилетие и которые стремятся занять доминирующее положение в международных отношениях;
- те государства, позиции которых на международной арене, наоборот, ослаблены, и которые не могут позволить себе восстановить свое положение традиционными методами ведения войны[34].
Полагаем, что этот безосновательно ограничительный поход, совершенно исключающий как раз основных акторов гибридных войн современного мира - США[35], Великобританию[36] и др., является надуманным, явно политически мотивированным.
Алекс Дип указывает, что средства ведения гибридной войны со временем становятся всё более изощрёнными и смертоносными и требуют аналогичной на них реакции[37].
В Белой книге по вопросу противодействия нетрадиционным войнам, изданной в сентябре 2014 года Командованием специальных операций Армии США, отмечается, что эффективная политика государства, направленная на противодействие гибридной войне должна включать применение собственных традиционных и нетрадиционных методов, включая скоординированное и синергетическое использование собственных дипломатических, информационных, экономических, финансовых и правовых инструментов[38].
Оборона по отношению к гибридной войне должна быть связана с обеспечением «иммунитета» государства к таким воздействиям, обеспечением легитимного и эффективного государственного управления, устойчивого, резистентного и резильентного к угрозам и вызовам.
Ответ на гибридные угрозы не должен быть основан только лишь на развитии новых технологий (хотя и может их включать). Для противодействия гибридным угрозам необходимо проектировать и реализовывать так же комплексный и целостный подход[39].
Некоторые выводы
По мнению Алекса Дипа, современная гибридная война обладает определённым потенциалом к трансформации стратегических расчётов потенциальных воюющих сторон из-за роста количества вовлечённых негосударственных акторов, информационных технологий и распространения современных систем вооружения[40].
Михай Марсел Неаг отмечает, что современные военные действия и вооружённая борьба и далее будут развиваться во взаимосвязи с задействованием новейших результатов информационного и иного технологического развития современного общества, под воздействием многочисленных политических, экономических, правовых и социальных факторов[41].
Понкин Игорь Владиславович, доктор юридических наук, профессор
[1] Доктрина інформаційної безпеки України [Доктрина информационной безопасности Украины] / Затверджено Указом Президента України від 25 лютого 2017 року № 47/2017 // <http://www.president.gov.ua/documents/472017-21374>.
[2] Постановление Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации от 14.06.2017 № 162-СФ «Об итогах парламентских слушаний "Предотвращение вмешательства во внутренние дела Российской Федерации: законодательство и правоприменительная практика"» // Собрание законодательства Российской Федерации. - 19.06.2017. - № 25. - Ст. 3603.
[3] Deep A. Hybrid War: Old Concept, New Techniques [Гибридная война: старая концепция, новые методы] // Small Wars Journal. - 02.03.2015. <http://smallwarsjournal.com/jrnl/art/hybrid-war-old-concept-new-techniques>.
[4] Neag M.M. A new typology of war - the hybrid war [Новая типология войны - гибридная война] // Revista Academiei Forţelor Terestre. - 2016. - № 1. - P. 14-20. - P. 16.
[5] Ударцев С.Ф. Сильное государство - вопросы теории // Право и государство (Казахстан). - 2016. - № 2. - С. 6-14. - С. 10.
[6] PiknerI., ŽilinčíkS. Military concepts and hybrid war [Военные концепции и гибридная война] // Forum Scientiae Oeconomia. - 2016. - Vol. 4. - Special Issue № 1. - P. 25-33. - P. 32.
[7] Renz B., Smith H. Russia and hybrid warfare - going beyond the label [Россия и гибридная война - выходящие за пределы ярлыков] // Aleksanteri Papers. - 2016. - № 1. - 61 p. - P. 4.
[8] Banasik M. How to understand the hybrid war [Как понять гибридную войну] // Securitologia. - 2015. - № 1. - P. 19-34. - P. 19-20.
[9] Keynote speech by NATO Secretary General Jens Stoltenberg at the opening of the NATO Transformation Seminar [Основной доклад генерального секретаря НАТО Йенса Столтенберга на открытии Семинара по трансформации НАТО] // <http://www.nato.int/cps/ru/natohq/opinions_118435.htm?selectedLocale=ru>. - 25.03.2015.
[10] McCulloh T., Johnson R. Hybrid Warfare [Гибридная война]. Joint Special Operations University Report 13-4 / Joint Special Operations University // <http://www.socom.mil/JSOU/JSOUPublications/JSOU%2013-4_McCulloh,Johnson_Hybrid%20Warfare_final.pdf>. - 2013, August. - 137 p. - P. 17.
[11] Renz B., Smith H. Russia and hybrid warfare - going beyond the label [Россия и гибридная война - выходящие за пределы ярлыков] // Aleksanteri Papers. - 2016. - № 1. - 61 p. - P. 3.
[12] Huovinen P. Hybrid warfare - Just a Twist of Compound Warfare? Views on warfare from the United States Armed Forces perspective [Гибридная война - просто вариант сложной войны? Взгляды на войну с точки зрения вооружённых сил США] // <http://www.doria.fi/bitstream/handle/10024/74215/E4081_HuovinenKPO_EUK63.pdf>. - 2011. - 55 p. - P. 3.
[13] Hoffman F.G. Hybrid Warfare and Challenges [Гибридная война и вызовы] // Joint Force Quarterly. - 2009, 1st quarter. - № 52. - P. 34-39. - P. 36.
[14] См. соответствующий раздел настоящего издания, а также: Понкин И.В. Концепт преэмптивной войны // Право и образование. - 2016. - № 12. - С. 82-90.
[15] Анизотропия - понятие, отражающее неоднородность свойств среды в разных направлениях внутри этой среды. - Прим. авт.
[16] Renz B., Smith H. Russia and hybrid warfare - going beyond the label [Россия и гибридная война - выходящие за пределы ярлыков] // Aleksanteri Papers. - 2016. - № 1. - 61 p. - P. 3.
[17] Neag M.M. A new typology of war - the hybrid war [Новая типология войны - гибридная война] // Revista Academiei Forţelor Terestre. - 2016. - № 1. - P. 14-20. - P. 14.
[18] McCulloh T., Johnson R. Hybrid Warfare [Гибридная война]. Joint Special Operations University Report 13-4 / Joint Special Operations University // <http://www.socom.mil/JSOU/JSOUPublications/JSOU%2013-4_McCulloh,Johnson_Hybrid%20Warfare_final.pdf>. - 2013, August. - 137 p. - P. 3.
[19] Keynote speech by NATO Secretary General Jens Stoltenberg at the opening of the NATO Transformation Seminar [Основной доклад генерального секретаря НАТО Йенса Столтенберга на открытии Семинара по трансформации НАТО] // <http://www.nato.int/cps/ru/natohq/opinions_118435.htm?selectedLocale=ru>. - 25.03.2015.
[20] Hoffman F.G. Hybrid Warfare and Challenges [Гибридная война и вызовы] // Joint Force Quarterly. - 2009, 1st quarter. - № 52. - P. 34-39. - P. 36.
[21] Hunter E., Pernik P. The Challenges of Hybrid Warfare [Вызовы гибридной войны]. - Tallinn: International Centre for Defence and Security, 2015. - 7 p. - P. 3.
[22] Bond M.S. Hybrid War: A New Paradigm For Stability Operations In Failing States [Гибридная война: новая парадигма для операций стабильности в несостоятельных государствах] / USAWC Strategy Research Project // <http://www.comw.org/qdr/fulltext/0703bond.pdf>. - 2007. - 25 p. - P. 4.
[23] Neag M.M. A new typology of war - the hybrid war [Новая типология войны - гибридная война] // Revista Academiei Forţelor Terestre. - 2016. - № 1. - P. 14-20. - P. 14.
[24] Galkins K. NATO and Hybrid Conflict: Unresolved Issues from the Past or Unresolvable Threats of the Present? Thesis [НАТО и гибридный конфликт: нерешённые проблемы прошлого или неразрешимые угрозы современности? Диссертация] / Naval Postgraduate School // <http://www.dtic.mil/dtic/tr/fulltext/u2/a567161.pdf>. - 2012. - xii; 127 p. - P. 11.
[25] Glenn R.W. Thoughts on «Hybrid» Conflict [Размышления о гибридном конфликте] // Small Wars Journal. - 2009. - 8 p. - P. 3.
[26] Песков А.Н. Терроризм и проблемы обеспечения безопасности олимпийских игр // Право и государство: теория и практика. - 2013. - № 7. - С. 139-145. - С. 139; Песков А.Н. Спорт и противоправное поведение. - М.: Проспект, 2016. - 384 с. - С. 216.
[27] См. соответствующий раздел настоящего издания, а также: Понкин И.В. Технологии «мягкой силы» как средство дисфункционализации и разрушения государства // Право и образование. - 2014. - № 12. - С. 95-111; Наумов А.О. «Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века. - М.: Аргамак-Медиа, 2016. - 274 с.
[28] См.: Понкин И.В., Гребенников В.В., Кузнецов М.Н., Слободчиков В.И., Богатырев А.Г., Ботнев В.К., Редькина А.И. Юридический анализ докладов ВАДА против российского спорта 2015-2016 гг.: Сб. / Сост. И.В. Понкин / Консорциум специалистов по спортивному праву. - М.: Буки Веди, 2016. - 230 с.; Понкин И.В. Доклад Р. Макларена «Расследование ВАДА обвинений российских участников Олимпиады в Сочи в употреблении допинга»: Правовой комментарий. - М.: Проспект, 2017. - 32 с.; Понкин И.В., Редькина А.И. Хронология необъявленной юридической и информационной войны против российского спорта (с 01.08.2015 по 16.03.2017) // <http://moscou-ecole.ru/wp-content/uploads/2017/03/Chronology-of-the-war-against-Russian-sport.pdf>. - 20.03.2017; Понкин И.В., Редькина А.И. Заключение по Второму докладу Ричарда Макларена от 09.12.2016 «Расследование ВАДА обвинений российских участников Олимпиады в Сочи в употреблении допинга» // <http://moscou-ecole.ru/wp-content/uploads/2016/12/Ponkin_Redkina_Critical-analysis-McLarens-Report-9-XII-2016-1.pdf>. - 22.12.2016.
[29] См., например: Понкин И.В., Евдокимов А.Ю., Слободчиков В.И., Никольский Е.В. Комплексная психолого-культуролого-лингвистическая экспертиза [по постановке «Тангейзер»] // Религия и право. - 2015. - № 3. - С. 45-62; Понкин И.В., Слободчиков В.И., Троицкий В.Ю. Заключение специалистов (Ответы специалистов на вопросы) [по фильму «Вся правда о Ванге»] // Религия и право. - 2014. - № 2. - С. 51-61; Понкин И.В., Слободчиков В.И. Заключение (мнение специалистов) по экспонатам выставки «Скульптуры, которых мы не видим» в Центральном выставочном зале «Манеж» города Москвы (август 2015 года) // Нравственные императивы в праве. - 2016. - № 4. - С. 16-28; Понкин И.В., Слободчиков В.И., Кондратьев Ф.В. Заключение (мнение специалистов) по фотографиям авторства Джока Стёрджеса// Нравственные императивы в праве. - 2016. - № 3. - С. 13-24; Понкин И.В., Троицкий В.Ю. Заключение по содержанию и направленности фильма «Левиафан» // Нравственные императивы в праве. - 2015. - № 2. - С. 14-20; Понкин И.В., Троицкий В.Ю., Абраменкова В.В. Заключение комиссии экспертов от 23.05.2012 по делу участниц группы «Pussy Riot» (комплексная судебная психолого-лингвистическая экспертиза по уголовному делу № 177080) // Нравственные императивы в праве. - 2014. - № 1. - С. 4-20; Понкин И.В., Слободчиков В.И., Троицкий В.Ю., Евдокимов А.Ю. Заключение (мнение специалистов, ответы специалистов на вопросы) от 29.03.2017 по сценарию и 2 трейлерам фильма «Матильда» // Нравственные императивы в праве. - 2017. - № 1. - С. 3-32.
[30] Hoffman F.G. Hybrid Warfare and Challenges [Гибридная война и вызовы] // Joint Force Quarterly. - 2009, 1st quarter. - № 52. - P. 34-39. - P. 35.
[31] Neag M.M. A new typology of war - the hybrid war [Новая типология войны - гибридная война] // Revista Academiei Forţelor Terestre. - 2016. - № 1. - P. 14-20. - P. 16.
[32] Aaronson M., Diessen S., De Kermabon Y., Long M.B., Miklaucic M. NATO Countering the Hybrid Threat [НАТО противостоит гибридной угрозе] // PRISM. - 2011. - Vol. 2. - № 4. - P. 111-124. - P. 115, 122, 112.
[33] McCulloh T., Johnson R. Hybrid Warfare [Гибридная война]. Joint Special Operations University Report 13-4 / Joint Special Operations University // <http://www.socom.mil/JSOU/JSOUPublications/JSOU%2013-4_McCulloh,Johnson_Hybrid%20Warfare_final.pdf>. - 2013, August. - 137 p. - P. 16-17.
[34] Galkins K. NATO and Hybrid Conflict: Unresolved Issues from the Past or Unresolvable Threats of the Present? Thesis [НАТО и гибридный конфликт: нерешённые проблемы прошлого или неразрешимые угрозы современности? Диссертация] / Naval Postgraduate School // <http://www.dtic.mil/dtic/tr/fulltext/u2/a567161.pdf>. - 2012. - xii; 127 p. - P. 14-17.
[35] За последние 116 лет США провели 69 военных кампаний практически во всех уголках планеты (Антология войны: за 113 лет Америка провела 69 военных кампаний практически во всех уголках планеты // <http://www.asfera.info/news/politics/2014/03/06/antologiya_voyni_za_113_let_amerika_provela_69_voennih_ka_86477.html>. - 06.03.2014).
[36] Из существовавших на 2012 год стран лишь 22 не испытали на себе вторжения или агрессии Великобритании (Максимов Б. Суровые британские воины с устрашающими кинжалами // <http://www.bbc.com/russian/uk/2016/01/160129_uk_gurkhas_200_anno>. - 30.01.2016).
[37] Deep A. Hybrid War: Old Concept, New Techniques [Гибридная война: старая концепция, новые методы] // Small Wars Journal. - 02.03.2015. <http://smallwarsjournal.com/jrnl/art/hybrid-war-old-concept-new-techniques>.
[38] Counter-Unconventional Warfare: White Paper [Противодействие неконвенциональной войне: Белая книга] / United States Army Special Operations Command // <https://info.publicintelligence.net/USASOC-CounterUnconventionalWarfare.pdf>. - 26.09.2014. - 46 p. - P. 3, 6.
[39] Pikner I., Žilinčík S. Military concepts and hybrid war [Военные концепции и гибридная война] // Forum Scientiae Oeconomia. - 2016. - Vol. 4. - Special Issue № 1. - P. 25-33. - P. 30, 32.
[40] Deep A. Hybrid War: Old Concept, New Techniques [Гибридная война: старая концепция, новые методы] // Small Wars Journal. - 02.03.2015. <http://smallwarsjournal.com/jrnl/art/hybrid-war-old-concept-new-techniques>.
[41] Neag M.M. A new typology of war - the hybrid war [Новая типология войны - гибридная война] // Revista Academiei Forţelor Terestre. - 2016. - № 1. - P. 14-20. - P. 14.