К 75-летию освобождения Киева от немецких оккупантов
Есть события в мировой военной истории, которые, похоже, происходят раз в тысячу лет. Битва за Днепр... Такого не будет уже никогда. По масштабам, по немыслимой концентрации подлинных героев на километр фронта, по обнажённой трагичности. И, пожалуй, нет другого такого сражения, вокруг которого было столько сломано копий, столько выплеснуто ярости, обиды, злобы.
Можно, конечно, сказать себе, что проиграв на поле битвы, некие наследники полицаев и иных предателей пытаются взять реванш на страницах книг, через экраны телевизоров. Отчасти так оно есть, хотя, конечно, все гораздо сложнее. Известный писатель Виктор Астафьев, который сам форсировал Днепр будучи юным солдатом, рядовым, с огромной горечью и злостью говорил, исходя из личного опыта, что именно там, где был он лично, всё было плохо организовано, что он видел огромные потери, потоки крови.
Нет сомнений, что так оно и было в том месте, где был он. Но каждому солдату кажется, что именно его окоп, его точка переправы – единственная главная. И так было везде. Наверное, на всём огромном фронте (длиною 700 км и больше) не хватало талантливых командиров: ватутиных, черняховских, маргеловых, батовых, рокоссовских...
Осень сорок третьего... У нас полная ясность, полное единство и огромный боевой опыт. Нам нужно, наконец, вернуть себе Родину, мать городов русских, выйти на старую границу. Она там, за великой рекой. Всё. Мы за ценой не постоим.
За два года оккупации гитлеровцы убили почти 8 миллионов жителей Украины – казнями, голодом, и около 3 миллионов угнали в рабство.
Как раз в это самое время 4 октября 1943 года рейхсфюрер Гиммлер выступает в Познани перед командирами войск СС: «Большинство из нас знает, что означает видеть перед собой тысячу трупов. Быть замешанными в этом и в то же время оставаться достойными товарищами, вот что делает нас такими твёрдыми. Что происходит с русскими – мне абсолютно безразлично. Живут ли они или гибнут от голода, интересует меня только в той мере, в какой мы нуждаемся в них, как в рабах для нашей культуры. Если 10 тысяч русских женщин гибнут от голода, копая для нас танковые траншеи, то меня это интересует только с точки зрения готовности этих траншей для Германии. Мы, немцы, можем занять достойную позицию в отношении человеческих животных»...
Утром 25 сентября 1943 года после длительной и кровавой операции старинный Смоленск очищен от немцев. Наши разведчики на берегу Днепра, сапёры разминируют город. От смоленского древнего храма до Запорожья – ровно 800 километров. От Смоленска до Запорожской сечи, до казачьего острова Хортица – размах сражения. Масштаб его – в голове не укладывается. На протяжении 800 километров собралась половина всей Красной армии.
После Сталинграда и Курска, после поражения на Донбассе главная надежда нацистов – так называемый Восточный вал, колоссальная линия обороны, которую они возвели за Днепром. Но, как известно, русские долго запрягают, но ездят быстро.
И немцы вдруг с тревогой осознали, что они могут просто не успеть отступить под защиту своих титанических укреплений. И началась небывалая операция, которая в официальной историографии так и называется – «Бег к Днепру».
И они побежали, отбиваясь, оставляя заслоны в городах, иногда контратакуя для вида, но побежали к Днепру. А мы гнались за ними. Их вновь спасала исключительная мобильность, моторизованность. Но в сорок третьем и наша армия уже была совсем другой, не пешей. Конечно, враг оставлял заслоны, и нам на бегу приходилось брать города, Мариуполь, например.
Мы не догнали их, и, увы, в подавляющем большинстве они всё же успели уйти за великую реку, тщательно уничтожая всё за собой, расстреливая местных жителей, угоняя скот и взрывая все мосты. По правому берегу Днепра они заставили строить укрепления сотни тысяч украинцев и белорусов, тех, кто оказался в оккупации.
«Скорее Днепр потечёт вспять, нежели русские его перейдут», – заявлял Гитлер. Ясное дело, если нацисты не смогут удержать нас на Днепре, то, оступив на шаг, они окажутся на старой границе Советского Союза. Пока они ещё не потеряли окончательно завоёванную страну, какой-то смысл в этой войне у них есть. Если же они её теряют, тогда все жертвы подо Ржевом, в Бресте, под Смоленском, в Сталинграде, под Москвой – эти сотни тысяч, а то и миллионы солдат – они бессмысленны.
Из приказа командующего Воронежским фронтом генерала Ватутина: «Всем частям и соединениям по выходу к реке Днепр незамедлительно её форсировать в наиболее удобных местах и захватывать плацдармы на правом берегу реки Днепр, прочно закрепляя их за собой.»
Первые разведроты, самые опытные и отчаянные, рванулись вперёд за Днепр еще раньше, часто без приказа, а временами и вопреки ему. И они сделали своё дело. У нацистов на правобережье по сути уже не было тыла, там с ними или бились в окружении небольшие группы героев-десантников, или партизаны атаковали в спину. Противнику приходилось перебрасывать силы то влево, то вправо, обнажая тот или иной участок берега.
Но то, что по силам самым лучшим нашим разведчикам, самым дерзким бойцам, возможно ли для дивизии, для армии, которая ведь не может состоять только из витязей и сверхгероев. И это точно невозможно для тяжёлой артиллерии, для танковых корпусов. Но, если не переправятся тяжёлая артиллерия и танки, то десантники обречены, сколько контратак они выдержат – 10-20?
Так что же делать, где ключ к победе? И возникает мучительный вопрос: что же всё-таки спасительно: форсировать реку на кураже, сходу, на плечах противника, чуть ли не вплавь или тщательно подготовиться. Американцы на Тихом океане, чуть-чуть дав возможность японцам подготовиться, атакуя гарнизон в 30 тысяч – ложили почти столько же своих бойцов. Потому что японцы попросту подготовились, хотя в атаку там шли уже матёрые морские пехотинцы США .
Наши солдаты, офицеры на левом берегу Днепра были готовы к этим потерям. Они понимали, что без них окончательно переломить войну невозможно. Им нужна была Победа. Одна на всех, мы за ценой не постоим. Но и немцы, пробыв на этом берегу уже два года (для молодого солдата это целая жизнь), дрались упорно, отчаянно. Уже ни Гиммлер, ни Гитлер не могли сказать Германии, что они завтра вновь будут наступать на Москву. И тогда они сказали немецкому народу и каждому солдату в отдельности, что именно Днепр – граница Фатерлянда. Именно по Днепру будет проходить граница Рейха, и они должны её защищать соответственно.
Известен приказ Сталина о том, что тому солдату или офицеру, кто первый вступит на правый берег Днепра, будет присвоено звание Героя Советского Союза. Почти четверть всех героев Советского Союза получили это самое высокое звание именно за форсирование Днепра.
Если при переправе под огнём немцы били на выбор – у них было огромное позиционное огневое преимущество, то в конечном итоге мы форсировав Днепр, там, на правобережье преследовали врага и на той стороне уровняли потери. Надо хотя бы теперь через 75 лет понять, где и как мы наверстали потерянное .
Очень многие из героев получили Золотые Звезды именно за рукопашный ближний огневой бой в траншеях противника, которые были у самого берега. В какой-то степени приоткрыть, отдаленно ощутить ярость и масштаб сражения может судьба Фёдора Попова, якута, который переправился в одиночку на бревне и видел, как вокруг него, рядом гибли его товарищи на лодках, на плотах.
Выбравшись на берег, он в первом бою в траншеях противника – в ближнем рукопашном бою – уничтожил 73 гитлеровца. В какой-то степени сравняв счёт за тех своих товарищей, кто ушёл в эту тёмную воду. Уже через десять дней он погиб в одном из боёв. И таких, как Федор, были сотни.
Не было у нас другого выхода, надо было идти вперед. И бойцы и командиры напряженно искали победную тактику , понимая, что Днепр нужно захватить любой ценой...
Обо всех бесчисленных отчаянных, одиноких сражениях на правом берегу не рассказать, скажем только о некоторых самых характерных, чтобы хоть отдалённо ощутить это космическое событие – форсирование Днепра, в капле воды увидеть океан этой битвы.
Генерал Павел Иванович Батов – командарм, один из негромких, но самых подлинных героев этой битвы. Они с Рокоссовским всего-то полгода назад прошли ад Сталинграда, именно они замыкали роковое для 6-й армии Паулюса кольцо. Батов, как никто другой, видит, что наступление приостановилось, если не зашло в тупик, его мучит вопрос, как из него выйти.
Начальник штаба фронта упорно требует броска через Днепр с ходу, Батов не согласен. Боевая практика говорит ему – форсирование с ходу имело успех, когда войска вырывались к реке на плечах отступающего противника, когда он ещё не успел организовать прочную оборону. Но его разведданные подсказывают ему другое решение.
Батов отправляет телеграмму командующему фронтом: «Убежден, форсировать Днепр можно только после короткой, но тщательной подготовки, на неё требуется шесть суток».
Ответ Рокоссовского: «Согласен. Понимаю, время упущено. Противник организовал оборону. Будем действовать только наверняка. Не подкачайте, братцы-сталинградцы». Три армии Центрального фронта, которыми командовал Константин Рокоссовский, только что взяли Чернигов, а теперь наступали в самой коренной Белоруссии… Автор этих строк добрался до белорусских деревень между Днепром и Сожью, в каждой из которых обязательно стоит голубец, поклонный крест – знак, что здесь русское православное пространство: бело-русское, велико-русское или мало-русское – всё равно.
Паром... Какие-то минуты, и мы на этой стороне Днепра, там Сож, междуречье то есть и тогда солдатам 1943-го нужно было переправиться не раз через одну реку, другую...
Заповедные места, насквозь прорезанные речками, протоками, озёрами, их здесь десятки. Очевидно, что здесь практически невозможно провести артиллерию, танки, только стрелковые подразделения, только разведка.
Здесь в междуречье лесные укромные озёра: Беловод, Заборское, и как только первые части генерала Батова подошли сюда, к Днепру, сразу началась боевая учёба по-суворовски. Для пулемётов сооружали специальные треноги. Всё было расписано посекундно: какое подразделение, в каком направлении.
Каждая лодка, каждое бревно имели свой номер, везде был местный проводник, везде был связной. Большую помощь оказывало местное население – местные рыбаки знали все проходы по рекам и озёрам.
Бойцы тренируются в гребле, отрабатывают десантирование на скорость, учатся стрелять с лодок, плотов, брёвен. А кого-то и просто учили плавать, притом без всяких поблажек, в одежде. За секунду боец преодолевает несколько метров.. От взаимодействия, от слаженной работы разведчиков, корректировщиков и авианаводчиков зависела жизнь солдат и офицеров. Авиация в это время, заведя моторы, стоит на аэродромах, готовая поддержать. Артиллеристы раскладывают боеприпасы.
Затишье перед величайшим боем... Готовились. Чистили оружие, стирались. Говорят, что опытные бойцы всегда шли в главную атаку в чистой рубахе.
Генерал Батов вспоминал, как им пришел помогать старик кузнец – полный Георгиевский кавалер из старинной казачьей деревни Лопатни – Павел Абрамович Саенко. Дед дал сапёрам бесценные советы, помог собрать семь лодок для разведчиков, сам сделал к ним вёсла, отковал скобы для постройки паромов.
А на рассвете перед решающей атакой старик Павел Саенко в чистой белой рубахе, с четырьмя Георгиевскими крестами на груди вышел проводить бойцов. Так старый русский солдат выразил ощущение грозного праздника перед броском наших войск через Днепр...
Командарм Павел Батов подошёл и обнял ветерана Первой мировой. И всё вновь соединилось. Всё, страна развернулась в цепь длиной в 700 километров, и пошла в атаку.
По приказу Батова артподготовка на рассвете была особой – тройной. Опыт Сталинграда и Курска говорил, ну не сможем мы уничтожить все огневые точки одним коротким артналётом и, значит, десанты могут быть остановлены у самого берега.
Залп всеми орудиями по первым двум траншеям противника. Затем прямой наводкой, удар по ожившим огневым точкам. И в последний момент, за десять минут до подхода лодок к вражескому берегу – третий, по траншеям у уреза воды. В самый момент атаки посекундно огонь переносится на укрепления, те, что на высоком берегу.
Самые лучшие, самые тренированные десантные батальоны рванулись вперёд. Мало кто знает, что в их лодках на вёслах были крестьяне окрестных деревень, добровольцы. Они тоже под огнём, они тоже герои. В считанные минуты батальоны форсировали реку в районе Лоева, поразительно – почти без потерь. Самые первые бойцы плыли рядом с лодками голые, понимая, что лодка – мишень и в ней не уцелеть.
Пустые лодки непонятно как двигались, и вдруг все увидели, как рванулись из воды и бросились в атаку голые бойцы. В руках у одного из них был красный флаг. Он воткнул древко в песок и исчез из виду. Гитлеровцы непроизвольно, инстинктивно обрушили весь огонь на знамя. А в эту минуту левее и правее красного флага десантники рванулись на берег, захватили плацдарм малой кровью.
Только много позже все узнали, что этим знаменосцем был сапёр сержант Власов, что он потом прополз в траншею врага, каким-то чудом захватил вражеский автомат, расстрелял пулемётный расчёт и повернул пулемёт во вторую траншею врага. Минутное замешательство спасло жизнь десяткам, если не сотням, десантников.
Плацдарм захвачен, и уже десятая контратака отбита. Но вторая волна не пришла, слишком большие потери. Наступило тягостное затишье... Гитлеровцы мучительно размышляют: бросать или не бросать в бой резервы, их ведь неоткуда взять, кроме как с других участков фронта.
Пока же они наносят массированный авиаудар по берегу, кажется, там внизу никто не должен выжить. Но десантники на правом берегу живы, более того, они не просто обороняются, но переходят в атаку.
И противник решается, перебрасывает из Гомеля танковые дивизии СС, лучшие свежие части. Они идут в решительную атаку, завязывают тяжёлый страшный бой, чтобы любой ценой сбросить десантников в Днепр. Силы не равны. Один из наших батальонов уже вызывает огонь на себя.
Выхода нет. И тяжёлая, дальнобойная артиллерия с левого берега наносит удар по подошедшим немецким частям.
Уже к вечеру два десантных батальона потеряли 381 бойца и, как написано в журнале боевых действий дивизии, на следующий день после 9-ти контратак они всё же были выбиты с захваченного плацдарма...
Это всё-таки был отвлекающий десант, основной удар Батов нанёс всего-то в пяти километрах ниже по течению... И он был полностью успешным.
В конце концов плацдарм длиной по фронту до 20 километров и глубиной до 15-ти был захвачен и затем сначала Лоев, а потом и Гомель освобождены...
Километрах в 80-ти ниже по Днепру небольшой красивый городок Комарин. Здесь тоже были тяжелейшие бои, здесь наступала ещё одна армия Центрального фронта – 61-я. Командующий фронтом Константин Рокоссовский лично пришёл проводить ту десантную роту, которая должна была высаживаться первой. Посмотреть в глаза тем, кого посылает почти на верную смерть. Командовал ротой – сотней бойцов – молодой лейтенант Мелик Магерамов, азербайджанец.
Но судьба сложилась так, что в этой атаке почти все они остались живы, их назвали потом ротой героев, просто потому что 16 (!) из них стали Героями Советского Союза.
23 сентября Комарин был освобожден.
Сегодня граница между Белоруссией и Украиной проходит по фарватеру Днепра. Поразительно, Днепр который всегда тысячу лет соединял нас всех, сейчас формально нас разделяет. От Комарина до Киева – сто километров по прямой.
И значит, армии Рокоссовского уже нависали над Киевом смертельно опасно для врага. И ясно, как день, все эти победы Центрального, то есть Белорусского фронта, служили и освобождению Украины.
А тут еще самый молодой его командарм Иван Черняховский, стремительно форсировал Днепр и захватил плацдарм ещё ниже по течению на правом берегу между устьем Припяти и устьем Реки Тетерев. То есть бойцы Черняховского уже бьются в каких-то 45-ти километрах от Киева! Молодой очень одарённый честолюбивый командарм рвался вперёд к Киеву. Мечтал взять город. И очень похоже, что он и его бойцы были способны на это.
Более двадцати крупных плацдармов было, чтобы рассредоточить противника, ввести его в заблуждение, где будет основная битва.
Но прямо напротив Днепра воюет не менее амбициозный генерал Николай Ватутин, командующий Воронежским фронтом, который очень скоро переименуют в 1-й Украинский.
Гитлеровские высшие штабисты между собой называли Ватутина «шахматистом» «гроссмейстером», почему-то именно его они считали самым опасным противником. Здесь вновь ему противостоит фельдмаршал Эрих фон Манштейн, самый уважаемый стратег рэйха. Ватутин сделал ставку на Букринский плацдарм, важнейший стратегически полуостров южнее Киева, смог всё рассчитать до мелочей и успешно форсировал Днепр, они смогли даже переправить тяжёлые танки. Если Ватутин сможет развить успех продвинуться вперёд, то Киев – наш.
Но это и противнику ясно, как день, Манштейн – мастер активной обороны, пользуется мобильностью своих танковых армий, легко перебрасывая их в нужное место, создавая там ощутимое преимущество, бешеную плотность огня.
Время, увы, работает на него...
Маршал Георгий Жуков и генерал армии Николай Ватутин напряжённо ищут выход, они понимают – без нестандартного решения, без новой тактики победы не будет. И они разрабатывают воздушно-десантную операцию. По плану десять тысяч парашютистов должны были десантироваться на правый берег, в районе Канева...
Одним из первых десантировался лейтенант Григорий Чухрай, будущий знаменитый кинорежиссёр. С воздуха высадилось почти 6 тысяч десантников, увы, с переменным успехом, опытных лётчиков транспортных самолётов катастрофически не хватало, самолёты изношены, если самолёт уже имеет большой налёт часов, он уже не может поднять то количество десантников, которое положено по штатному расписанию. Лётчики воевали на разных фронтах, друг друга не знали, не успели до конца изучить местность. Опыта таких грандиозных десантов нет ни у кого, кто-то из десантников приземлился в Днепр, кто-то вообще на нашу территорию, а кто-то прямо на головы гитлеровцев.
Их ждали и встречали огнем. В первых жестоких боях смертью храбрых погибли почти половина десантников. Рации утрачены, связь с десантом потеряна. Один из командиров подполковник Сидорчук всё же смог собрать в Каневском лесу разрозненные небольшие группы и возглавить и повести в диверсионный рейд по тылам врага около двух с половиной тысяч бойцов...
Именно Григорий Чухрай по его приказу скрытно переправился через Днепр, с его помощью связь с десантом была восстановлена. Да, операция во многом была неудачной, и всё же ВДВ сорок третьего прошли рейдом по тылам врага, разгромили несколько командных пунктов, сеяли ужас и панику в тыловых частях и в конце концов соединились с партизанами. А подполковник Сидорчук стал Героем Советского Союза.
Несомненно, десантники оттянули на себя силы и внимание врага: но стратегически это положение на 1-м Украинском фронте не изменило. Ситуация на самом большом букринском плацдарме – патовая, ни вперед ни назад, и это хуже всего, очень опасно.
Манштейн всё просчитал, кровавый бой на плацдарме идёт безостановочно, и он надеется, что силы русских всё же иссякнут рано или поздно, они ведь наступают, а значит, их потери объективно в разы больше.
Нетрудно догадаться, что из Ставки на Ватутина давили, требовали усилить нажим на врага, ведь Киев рядом. Но он предпринял что-то совершенно непредсказуемое, неожиданное для своих и чужих.
Один из танкистов 3-й гвардейской армии вспоминал: «Мы получили приказ, который всех нас поверг в недоумение. Предписывалось в глубокой тайне от врага сняться с занятых на букринском плацдарме позиций, переправиться назад через Днепр, который мы только что с такой кровью форсировали. И своим ходом перебазироваться на другой участок фронта. Куда точно – никто не знал. Командиры получили лишь однодневный маршрут движения».
Ночью сапёры смастерили деревянные макеты танков, орудий и миномётов на правом берегу Днепра и скрытно вернулись на левый. Макеты настолько мастерские, что немцы поверили. Укрывшись в лесу на левобережье, танкисты провели там целый день. А когда снова наступили сумерки, то сохраняя строгие правила маскировки, рванулись вдоль линии фронта на север.
К утру, преодолев более ста километров, гвардейцы достигли Десны и снова укрылись в лесу. Весь день они готовили танки к новому форсированию на этот раз вброд, под водой. Все отверстия в танках забили паклей, пропитанной солидолом. Выхлопные трубы удлинили специально изготовленными брезентовыми рукавами и в сумерках повели танки по дну реки вслепую.
Один из сапёрных батальонов за 24 часа соорудил двухсотметровый мост грузоподъёмностью 60 тонн, чтобы могли пройти наши тяжёлые танки! Не поверили даже в Ставке. Прилетели посмотреть на это чудо.
От Десны бросок до Днепра напротив Лютежа севернее Киева. И сходу новое, четвертое по счёту, форсирование. Танковый удар армии генерала Рыбалко был стремительным и страшным. Именно с Лютежского плацдарма пошло решающее наступление на Киев. Над немецкой группировкой в Киеве нависла угроза окружения, и Манштейн вынужден был начать отводить войска из города.
Бои за город, конечно, были, но широкомасштабного кровопролитного штурма, к счастью, не случилось. Ватутин победил, переиграл Манштейна, сохранив десятки, если не сотни тысяч жизней бойцов первого Украинского и сам великий город, один из самых красивых в стране и в Европе. Если бы не его маневр и не боевое умение наших солдат город был бы почти наверняка стерт с лица земли, как Сталинграл, Новороссийск, Севастополь, Берлин. После взятия Киева сражение продолжалось, немцы перегруппировались, бросили сюда новые силы, чтобы любой ценой забрать Киев назад. Войска Ватутина уже к этому времени взяли Житомир, и эта мощнейшая контратака немцев была беспрецедентной по силе! Нам пришлось оставить Житомир, перейти к обороне, нацисты поставили все на карту, им во что бы то ни стало нужно было вернуть Киев, выйти на берег Днепра. Не получилось, Ватутин выстоял и вскоре мы вновь перешли в наступление.
2438 солдат и офицеров стали Героями Советского Союза при форсировании. Опыт Днепра был спасителен при штурме Вислы и Одера.
Многие серьезные немецкие историки признают потери вермахта и СС на Правобережье около 500 тысяч, наши историки говорят о 400 тысячах потерь среди бойцов и офицеров Красной армии, вечная им память! И это притом, что мы наступали и штурмовали одну из самых укреплённых и самую протяжённую оборонительную линию во всей мировой военной истории.
Сразу после первых побед на Днепре, как известно, прошла Тегеранская конференция, где встретились Сталин, Рузвельт и Черчилль. Эти трое решали, каким будет наш нынешний мир. Рузвельт уже тогда говорил, что его волнует роль будущего Китая, Черчилль, как известно, клонил к тому, чтобы Германии вообще не было на карте мира. Речь шла об открытии «второго фронта». Американец и англичанин тянули и молчали. Сталин приехал на эту конференцию уже после основного форсирования Днепра, когда значительная часть Украины и Белоруссии уже была освобождена. Он дал понять собеседникам, что после этих побед мы можем вполне обойтись и без них.