В выступлениях Президента РФ Владимира Путина всегда и везде говорится о проблемах российского здравоохранения.

Президент много раз напоминал о том, что он против такой оптимизации медучреждений, которая сэкономит бюджетные средства, но лишит граждан доступа к медицинской помощи и ухудшит состояние отечественной медицины.

Неудовлетворительная доступность амбулаторий и поликлиник, дефицит кадров, высокая загруженность врачей, не позволяющая им по-настоящему лечить пациентов, аварийное состояние многих лечебных учреждений – эти и подобные вопросы президент поднимает постоянно.
Развитие здравоохранения было в очередной раз программной темой ежегодного Послания Владимира Путина Федеральному Собранию 21 апреля этого года.
«Проблемной» глава государства назвал ситуацию в первичном звене здравоохранения. По словам президента, в амбулаториях не должно быть очередей, трудностей с записью на диагностику к профильному специалисту, получения рецептов и больничных.

На заседании Совета по стратегическому развитию и проектам 19 июля 2021 года глава государства напомнил, что ФСО проводит регулярно на профессиональном уровне собственные опросы и, согласно полученным данным,

Президент России Владимир Путин попросил главу Минздрава Михаила Мурашко обратить внимание на удовлетворенность россиян качеством медпомощи, подчеркнув, что нужны не отчеты, а результаты.

– обратился он к Мурашко

Долготерпению, выдержке и такту президента можно только позавидовать.

«Спящие» идеологи медицинской «реформы»

Как правило, многие связывают происходящее за последнее десятилетие в российской медицине с именами первого вице-премьера правительства РФ Татьяны Голиковой и экс-министра здравоохранения Вероники Скворцовой.

Но считать так было бы ошибкой.

Ни один руководитель такого ранга не принимает решения спонтанно и наобум. Для подобных действий существует целый алгоритм подготовки решений, который выполняют специальные органы.
Однако имена этих «героев», на протяжении ряда лет успешно вводивших высшее руководство страны в заблуждение, до сих пор остаются в незаслуженном забвении. И остаётся только предполагать, кто стоял и стоит за этим явлением?

Об их наличии можно судить подобно тому, как в физике было раскрыто существование частицы нейтрино, то есть по оставленному следу.
Стремление покончить с бесплатной советской медициной, кстати, принятой за образец во многих странах мира, стало у некоторых представителей современной российской неолиберальной экономической школы маниакальным. Его реализация началась сразу же после распада СССР.

Нынешний этап реформы здравоохранения проходит с 2010 года, когда был принят закон об обязательном медицинском страховании. Он заключался в намерениях «оптимизировать расходы» за счет закрытия неэффективных больниц и расширения использования высокотехнологичных медучреждений. Аналогичные меры начали приниматься еще в 2003–2005 годах.
Было анонсировано «развитие первичной и скорой медпомощи, лекарственное страхование, разрешение ситуации с кадровым дефицитом, повышение зарплат медикам, диспансеризация населения, ну и конечно, оптимизация здравоохранения».

Конечно же, по абсолютно случайному совпадению, именно в 2010 году был создан Институт экономики здравоохранения в структуре «Высшей школы экономики».
ВШЭ – детище покойного и. о. премьер-министра Егора Гайдара, созданное в 1992 году.
Как сообщало агентство «РБК», ВШЭ «получает миллиарды, работая как экспертный центр для правительства и администрации президента». Как считают эксперты, по уровню зарплат персонала ВШЭ является одним из самых высокооплачиваемых вузов страны.

Правительство заказывает нескольким «своим» вузам, в том числе и ВШЭ, исследования. Для вуза это такая же часть государственного задания, как прием студентов на бюджетные места. За фундаментальные исследования правительство платит ВШЭ сотни миллионов рублей.

Темы исследований бывают очень общими, вроде «Анализа экономики России» или «Управления бизнесом в рыночной экономике».
Любой желающий может ознакомиться с подобными трудами по медицинской тематике на сайте ВШЭ, например, с докладом «Российское здравоохранение в новых экономических условиях: вызовы и перспективы» 2017 года.
Невозможно удержаться, чтобы не процитировать выдержку из преамбулы этого документа:
– В сложных экономических условиях системе здравоохранения удалось обеспечить требуемую динамику сокращения показателей смертности от отдельных причин и роста оплаты труда медиков. Сохранена доступность бесплатной медицинской помощи для населения.
Найти какие-либо данные о том, что ВШЭ консультировала проведение преобразований в российском здравоохранении так, что её рекомендации были использованы, затруднительно.
Но ведь если существует «Институт экономики здравоохранения» ВШЭ и сама ВШЭ, они ведь должны как-то оправдывать и окупать своё существование, не так ли?

«По плодам их узнаете их»

Итак, как же «обеспечивалась» доступность бесплатной медицинской помощи для населения в реальности?
По данным Росстата, в период с 2000 по 2015 год количество больниц в России уменьшилось в два раза – с 10,7 тыс. до 5,4 тыс. Количество поликлиник за тот же период снизилось на 12,7 % – до 18,6 тыс. учреждений.

Десятки тысяч населённых пунктов остались без медицинской инфраструктуры.
Количество станций скорой помощи в 2000–2016 годах сократилось с 3 тысяч 172 до 2 тысяч 458.
По данным Минздрава, в 2020 году в службе скорой помощи работало десять тысяч сотрудников по специальности «врач скорой помощи». По сравнению с 2000 годом их количество сократилось в два раза. Это сказалось и на обеспеченности населения врачами скорой помощи: этот показатель сократился на 40 % за тот же период: если в 2000 году на 100 тысяч населения приходилось 12 врачей, то в 2020 году – только семь врачей.
С 2008 года в 57 регионах России количество врачей сократилось более чем в два раза.

Куда они исчезли, никаких статистических данных нет. Разумеется, часть перешла в платную медицину. Но в далёких населенных пунктах её просто нет.
Теперь в стране не хватает десятков тысяч онкологов, кардиологов, рентгенологов и прочих врачей «узких специальностей». И, конечно, вирусологов, инфекционистов, эпидемиологов, поскольку один из основных ударов секвестрования пришёлся на инфекционные отделения и больницы.
А как бы пригодились они сейчас, во время коронавирусной пандемии?
Даже в Москве среднее количество взрослого населения на одного участкового терапевта составляет около 3–4 тысяч человек при нормативе 1700 человек.
Ситуация ещё больше усугубилась от того, что эта пресловутая «невидимая рука рынка» в здравоохранении превратилась в настоящую анархию. За подготовку врачей отвечает Министерство образования и науки. За укомплектованность медицинских учреждений персоналом – их главные врачи. Как они это делают, большой секрет. Потому что в стране, как уже было сказано, острая нехватка врачей. Поэтому многие новые медицинские центры, оснащённые новейшим оборудованием стоимостью в миллиарды рублей, простаивают из-за элементарного отсутствия специалистов.

Федеральный Минздрав имеет совместную с Минобром программу подготовки врачебного персонала. Но была она принята всего несколько лет назад. И первые специалисты ещё даже не успели закончить учебные заведения. А Минздравы регионов не несут никакой ответственности за наличие медперсонала.
О нянечках и медсёстрах вообще лучше умолчать…

За первое полугодие 2021 года естественная убыль населения России стала на 60 % больше, чем в 2020 году. Умерло 1,1 млн человек, а родилось – на 421,9 тыс. меньше.
От коронавирусной инфекции скончалось не более 40 процентов умерших.
Налицо явная связь между проведёнными преобразованиями и ростом смертности.
Дерево, которое должно было принести плоды нового современного российского здравоохранения, оказалось сухим и бесплодным.

Тебе б, начальник, не картины, книжки писать…