В России вновь активизировались антисемейные силы, пытающиеся использовать непростую ситуацию в стране для достижения своих разрушительных целей

Странный и зыбкий мир окружает нас сегодня – как будто и не было никогда привычной работы с коллегами, посиделок в кафе с друзьями, прогулок, отпусков и личной свободы. Маски, штрафы, пропуска и карантины стали нашей новой реальностью, в которой правит бал коронавирус, или «корона», как теперь сокращённо именуют злосчастную инфекцию во всём мире.

И вот в этой независящей от нашей воли «матрице» вдруг возникает до боли знакомая и устойчивая картинка – флаги борцов с «насилием в семье». Знакомые лица, набившие оскомину лозунги и – неизменная ненависть к традиционной семье с её супружеством, родительством, любовью, миром и счастьем.

Лоббисты закона о «семейно-бытовом насилии» под шумок вновь активизировались, и по их мнению, ничего хорошего в современной семье нет, а есть только насилие, насилие и ещё раз насилие, которое от коронавируса только возрастает. «Нужно срочно принимать меры!» – отчаянно возглашают активистки-феминистки и смыкают ряды в напряжённой борьбе с российской семьёй. 

В начале апреля, в самый разгар «самоизоляции», девять НКО, «помогающих жертвам домашнего насилия» («Зона права», Консорциум женских неправительственных объединений, центр «Насилию.нет», центр «Сестры», Центр против насилия в отношении женщин «АННА», проект «Правовая инициатива», женский кризисный центр «Китеж», Сеть взаимопомощи «ТыНеОдна», РОО «Кризисный центр для женщин»), направили премьер-министру Михаилу Мишустину письмо с призывом срочно принять экстренные меры для защиты пострадавших от домашнего насилия в условиях карантина.

В те же дни Уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова заявила о росте случаев домашнего насилия в период самоизоляции в 2,5 раза, правда, оговорив при этом, что это всё-таки «неточная цифра, поскольку сейчас нет возможности пожаловаться через почту или иным способом», и предложила освободить тех, кто страдает от побоев дома, от необходимости оформлять пропуск на передвижение.

Спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко по этому поводу заявила в СМИ, что сенаторы вернутся к работе над законопроектом о борьбе с бытовым насилием, после того, как «удастся победить коронавирус», но пояснила: «Не думаю, что будет какой-то всплеск насилия домашнего, ведь семьи, наоборот, вместе переживают этот трудный период».

Это не устроило лоббистов, и в ход пошла тяжёлая артиллерия: авторы законопроекта о домашнем насилии, депутаты Госдумы Оксана Пушкина, Ирина Роднина и Ольга Севастьянова обратились к вице-премьеру Татьяне Голиковой с просьбой ускорить принятие их детища «в связи с ростом числа жертв в период самоизоляции», а также провести информационную кампанию на данную тему.

Оксана Пушкина – не новичок в скандальных законодательных инициативах: не так давно она сражалась с общественностью за принятие закона о равенстве прав мужчин и женщин, более известного, как «закон о гендере». Закон должен был ввести в нашу жизнь «социальный пол» вместо биологического, создать приоритет прав представителей нетрадиционных сексуальных отношений, заменить семью «лицами с семейными обязанностями», ввести институт Уполномоченного по защите «гендерных прав».

На должность данного Уполномоченного как раз и выдвигалась кандидатура Оксаны Пушкиной, которая на тот момент даже прошла согласование в партийных фракциях Госдумы, и она, возможно, считала этот вопрос уже решённым. Но Россия всё-таки включила защитный механизм и в июле 2018 года отклонила этот разрушительный закон, что вызвало настоящий гнев несостоявшегося руководителя несозданной, к счастью, структуры.

Но вернёмся к нашим дням: в апреле в блогосфере разразился скандал с телеведущей Региной Тодоренко, заявившей в эфире телеграмм-канала, что «нужно быть психологически больным человеком, чтобы записывать видеообращения после ссор в семье», а также предложившей женщинам задуматься, почему мужья поднимают на них руку, и что они сами сделали для того, чтобы их перестали бить.

В ответ «свободные СМИ» и социальные сети показательно, «разоравали её на кусочки», журнал Glamour лишил звания «Женщина года-2019», рекламодатели аннулировали контракты, и она лишилась всей своей, весьма прибыльной работы. Тодоренко пришлось прилюдно каяться, рассказывать, как она ошибалась, и как «прекрасные женщины – борцы с семейным насилием» ей всё правильно разъяснили. Она даже отдала свой приз «Женщина года» Анне Грачёвой (которой два года назад муж отрубил руки) и перечислила в счёт вины за свою «неполиткорректность» два миллиона рублей центру «Насилию.нет» (интернет-проект Алены Поповой совместно с юристами Консорциума женских неправительственных объединений (КЖНО) Анной Ривиной и Мари Давтян).

Татьяна Голикова дала поручение пяти министерствам (МВД, Минздрав, Минтруд, Минюст, Минкомсвязь), а также Роспечати совместно рассмотреть направленное в ее адрес депутатское обращение по проблеме домашнего насилия.

Первый ответ пришёл из МВД, где была раскрыта официальная статистика за первый квартал, в которой показатель домашнего насилия за время самоизоляции, напротив, уменьшился на 13 процентов.

В настоящее время в России сложилась парадоксальная ситуация, когда с одной стороны, во внутренней и внешней политике обозначен курс на традиционные ценности и демографию, а с другой, некие представители законодательной власти призывают бороться с семьёй, а государство отчего-то ещё стыдливо оправдывается, почему оно не хочет этого делать.

Понятие «насилие в семье» возникло в лексиконе российского общества совсем недавно – в 2006 году на улицах Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга и других крупных городов появились большие синие плакаты, которые изображали расколотую чашку и призывали: «Насилие в семье? Участковый – от слова участие». Их установила крупнейшая компания наружной рекламы Russ Outdoor, которая как раз в том же году получила свой первый кредит на сумму $300 млн. от Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР; первый президент – член Бильдербергского клуба, известный трансгуманист, один из идеологов Нового мирового порядка Жак Атали; гранты выдаются только в тех странах, которые «привержены принципам демократии»).

В те недалёкие времена слова «насилие в семье» в России звучали очень странно и необычно, и общественность просто отмахивалась от них, как от надоедливых мух – мол, это не про нас, что проку слушать выживший из ума Запад. Но для аналитиков сигнал начинающихся серьёзных изменений уже прозвучал – впервые обществу предлагалось поставить знак равенства между словами «семья» и «насилие».

Это был старт массированной атаки на сознание людей, которому, как выяснилось, предшествовала кропотливая работа, проводимая целым рядом прозападных некоммерческих организаций (НКО). Об этих общественных структурах и их деятельности тогда никто особо не задумывался, легкомысленно относясь к ним чуть ли не как к кружкам по интересам. Между тем, многие из них, предпочитая находиться в тени, активно работали на зарубежные гранты, что в те годы не только не возбранялось – напротив, СМИ всячески восхваляли такое «сотрудничество», призывали строить «открытый мир», и активно создавали «новое общество».

В 2013 году состоялось, без преувеличения, знаменательное событие – юбилейное заседание круглого стола Национального центра по предотвращению насилия «Анна», который, известен тем, что, путём сложных манипуляций в околонаучном сообществе, запустил в России лживый тезис про «14000 женщин, ежедневно убиваемых в российских семьях».

Эта придуманная на Западе, к слову, одинаковая во всём мире, должна была убедить общество в масштабах «трагедии российской семьи» и мотивировать его на принятие экстренных мер.

Фонд «Анна» назвал своё мероприятие: «Итоги. 20 лет преодоления насилия в семье». Ещё совсем недавно на улицах впервые появились плакаты, удивлявшие окружающих своими лозунгами, а они уже подводили итоги двадцатилетней борьбы с семьёй. Другими словами, два десятка лет это НКО раскачивало общественное мнение и совместно со своими кураторами в ООН – офисом старшего советника и тематической группой по гендерным вопросам – вело кропотливую работу по изменению ценностных установок общества.

К слову, столь «самоотверженный» труд не остался незамеченным – через три года НКО «Анна» было закономерно включено Минюстом РФ в «Реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента».

В те годы в России борьба прозападных структур с семьёй была ещё в диковинку, каждый случай откровенно надуманного обвинения и наказания родителей (отобрания детей) вызывал возмущение общества и сопровождался требованием общественности не вторгаться в семью.

Безусловно, тогда институт семьи был ещё здоровым и сохранным, а все последующие годы его целенаправленно и последовательно разрушали, и сейчас он «хромает на обе ноги», но это вовсе не означает, что пришла пора его добивать.

Между тем, навязываемые нам сегодня международными силами антисемейные законы предлагают отталкиваться от того, что «семья – это место насилия», для борьбы с которым крайне важно создать систему жёсткого контроля и санкций.

При этом сами законы могут называться как угодно – «о семейно-бытовом насилии», «о домашнем насилии», как-то ещё, но это  не меняет их истиной сути – создания и узаконивания законодательства, основанного на отрицании суверенитета семьи и введении антиконституционного положения – презумпции вины мужчин и родителей.

Создание международного права в сфере «насилия в семье» началось с 2003 года, и год за годом оно всё более структурировалось, создавались новые инструменты, появлялись стратегические документы. Среди них – доклад Всемирной Организации Здравоохранения (ВОЗ) на тему борьбы с насилием в семье, доклад Всемирного Банка, доклад Генеральной Ассамблеи Организации Объединённых Наций (ООН), «Типовые стратегии по искоренению насилия» ООН, Конвенция о предупреждении и пресечении насилия в отношении женщин и бытового насилия (Стамбульская конвенция) и др.

В 2012 году на свет появился самый важный для успешного решения поставленных задач документ – «Пособие для разработки законодательства по вопросам насилия в отношении женщин», подготовленное департаментом по экономическим и социальным вопросам ООН. В нём содержатся все ключевые понятия по теме семейно-бытового насилия, последовательно описываются алгоритмы, позволяющие в национальных государствах менять политику в любой сфере жизни общества.

Особое внимание в нём уделяется методам работы с депутатами и чиновниками, их мотивированию и наказанию – другими словами, прописано, как сломать государственный механизм, как завербовать соучастников и как мотивировать их  с помощью «кнута и пряника».

В стандартный порядок, применимый не только к этой сфере, входят принятие Национального плана (стратегии) действий в интересах какой-либо социальной группы (женщин, детей, ЛГБТ и т.п.), формирование целевого бюджета, обучение и  наращивание потенциала государственных должностных лиц в плане борьбы за достижение поставленной цели, создание спецподразделений полиции, включение в процесс наказаний прокуратуры и специализированных судов.

Первый этап этого плана в сфере семейно-бытового насилия был, к сожалению, уже успешно реализован в России в 2017 году, когда премьер подписал «Национальную стратегию действий в интересах женщин». Одной из главных целей в ней была названа «борьба с ролью матери и хозяйки», а также было провозглашено приоритетное финансирование феминистских НКО и их всесторонняя поддержка.

И если закон о семейно-бытовом насилии в любой форме, объёме и под любым названием будет принят в России, то на следующем этапе нас ждут Уполномоченный по правам женщин,  специальная полиция и специализированные суды.

Особый упор в законах о семейно-бытовом насилии делается на то, что для их «нарушителей» не должно быть никакого смягчения наказания, а женщины, напротив, вовсе не обязаны доказывать факт насилия – достаточно просто любого обвинения, чтобы «обидчик» был признан виновным и неминуемо наказан.

В роли обидчика в законе выступают, в основном, мужчины, а сам закон выглядит как направленный на их дискриминацию, а также на разрушение отцовства и супружества.

Закон о семейно-бытовом насилии является модельным и создавался в рамках базовых положений пресловутой Стамбульской конвенции, в которой говорится о том, что национальные государства должны реализовывать политику, направленную на «изменение поведения, ролей, стереотипов».

В ней описывается некий субъект права – «независимый благоприятный миграционный статус». Женщина, признанная жертвой «семейно-бытового» насилия, может претендовать на получение права на жительство в другой стране в приоритетном порядке. Также для неё в законе о семейном насилии предусмотрена возможность получить полные права на недвижимость супруга.

Всё это становится серьёзной провокацией для нетвёрдых в моральном плане людей, когда им предлагают получить некие преференции всего лишь за обвинение в насилии, пусть и выдуманное – проверять его истинность никто не обязан. Другими словами, создаётся мощное позитивное подкрепление пока ещё уголовно преследуемого деяния (ложный донос), создаётся «новая нормальность» и включается механизм социального заражения.

Закон «О семейно-бытовом насилии» предлагает ввести новые правовые нормы для «защиты женщин», но в отечественном праве уже и без того есть около 50 статей Уголовного кодекса и 5 статей Административного кодекса, а также целый ряд статей Конституции (например, ст. 19), в которых содержится всё то, что нам предлагается как новация – равенство прав, защитные предписания, защита потерпевшего, расходы пострадавшего и многое другое.

Самый главный смысл закона о профилактике семейно-бытового насилия – это введение нового вида преступлений, который называется «семейные отношения». Он делит близких людей на потенциальных жертв и нарушителей и, по умолчанию, рассматривает семью исключительно как арену боя и источник насилия.

При этом абсолютно все отношения внутри семьи рассматриваются сквозь призму насилия, и судебным органам требуется лишь определить, какой именно вид насилия сейчас совершается: пригрозил или вызвал страх – физическое, отругал – психологическое, не дал денег – экономическое.

Интересно выглядит в одном из вариантов закона позиция «сексуальное насилие», когда предлагается наказывать мужа за то, что он «нарушил  половую свободу жены» – а что это вообще такое в традиционном браке?

Отдельного разговора заслуживают предусмотренные законом судебное и защитное предписание: вот  муж поссорился с женой и хочет примириться, а она сгоряча написала на него заявление о семейном насилии, в ответ на которое ему выдано предписание, запрещающее приближаться к ней не менее чем на 50 метров, и он даже вынужден покинуть жильё, пусть даже и собственное.

Чтобы быть обвинённым в насилии, ему, как разъясняется в феминистских методичках, достаточно просто спросить жену, где она была, или возразить против её общения с сомнительными друзьями.

Также закон несёт угрозу детско-родительским отношениям, запуская «проювенальные» механизмы. Например, если родитель громко отругал своё чадо за двойку, а бдительный сосед сообщил «куда надо» о шуме за стеной, то полиция, приехавшая на такой вызов в предусмотренном законом «приоритетном порядке», изолирует отца, после чего суд, под предлогом «защиты ребёнка от психологического насилия», и вовсе запретит им отныне встречаться, а ребёнка «надёжно укроют» от семьи в рамках программы «защиты потерпевшего».

Кто же заинтересован в этом законе в первую очередь?

В декабре минувшего года за скорейшее принятие закона о семейно-бытовом насилии ратовали НКО в статусе «иностранного агента» и так называемые ЛГБТ-организации, выступающие за легализацию в России сексуальных отклонений. В авангарде борьбы выступила депутат Пушкина, а «пиар-лицом» бурной информационной компании стала Алёна Попова – либеральная активистка и экс-подруга бывшего депутата Госдумы Ильи Пономарёва.

Ключевая новация этого закона заключается в том, что государство наделяет НКО правом приходить в семьи, получать доступ к детям, выискивать случаи «насилия в семье», осуществлять их учёт, примирение, профилактику, коррекцию, а также инициировать выдачу судебного и защитного предписания.

Никаких требований к представителям такого НКО закон не предъявляет – лишь бы в её Уставе было сказано, что организация занимается работой с семьёй, и в числе членов такой организации закономерно могут оказаться все те, кто так торопит государство пустить их к чужим детям – содомиты, педофилы, судимые. Приятным бонусом для них при этом станет предусмотренное законом государственное финансирование,

В законопроекте также заложен механизм доносов, и информация, передаваемая о «нарушителе», может быть даже не письменной, не очной, а устной и заочной: кто-то что-то где-то услышал или придумал и позвонил в компетентные органы. Это будет абсолютно безопасно и даже сулит выгоду: доносчик сразу попадает в систему «защиты третьих лиц» и получает почти те же преференции, что и «жертва».

При таких рисках мало кто захочет создавать семью и заводить детей – лучше уж сожительствовать и не спешить с потомством, и здесь скрывается самая серьёзная опасность – разрушение института семьи, чреватая угрозой демографической и национальной безопасности.

Ценностные установки, вокруг которых сейчас во всём мире идёт основная борьба – стержневое понятие национальной идентичности, а её изменение – один из главных механизмов преэмптивной войны с национальными государствами.

Когда вы меняете идентичность нации, её можно брать голыми руками – воевать с ней уже нет необходимости. Она уже по-другому думает и к другому стремится. Она готова делать то, что для неё смертельно опасно, но она больше не чувствует этой опасности.

Именно поэтому определённые силы и пытаются изменить наше представление о себе, о том, кто мы, какие, откуда взялись и куда идём.

К счастью, иммунная система России всё ещё работает – так, 13 мая группа депутатов Госдумы в составе: Николай Земцов, Владимир Крупенников, Виталий Милонов и Инга Юмашева направили письмо генеральному прокурору России Игорю Краснову, в котором просили «во избежание дальнейшего публичного распространения недостоверных сведений», дать оценку опубликованной статистической информации, связанной с динамикой совершения внутрисемейных насильственных преступлений» и «осуществить меры прокурорского реагирования, направленные на проверку законности распространения непроверенных сведений, способных сформировать недостоверную картину, порочащую институт семьи и брака».

Они также указали, что данные о значительном росте числа обращений с жалобами на домашнее насилие опровергаются официальной информацией МВД, и подчеркнули, что согласно части 9 статьи 13.15 «Злоупотребление свободой массовой информации» КоАП РФ, публикации явились «заведомым распространением недостоверной общественно значимой информации под видом достоверных сообщений», что «создаёт угрозу общественному порядку (в части конституционно-охраняемого института семьи и в части общественного спокойствия) и общественной безопасности».

Несмотря на то, что в обращении нет никаких имён, Оксана Пушкина сразу же выступила в СМИ с гневной отповедью, назвав Милонова, Земцова, Крупенникова и Юмашеву «доносчиками» и «мракобесами».

Она также обиженно предложила генпрокурору проверить не только её саму, но и вкупе с ней всех соавторов законопроекта о профилактике семейно-бытового насилия, поскольку, все они, по мнению авторов обращения, просто пытаются «опорочить институт брака и семьи».

Недавно СМИ сообщили, что депутат Пушкина заболела «короной» –  мы от всей души желаем ей благополучного выздоровления, а всей нашей стране – стойкого и разнопланового иммунитета.

Людмила Рябиченко,

руководитель Экспертно-аналитического центра «VERITAS»